Уже не раз отмечалось, что в течение всей жизни Христа Спасителя женщины не принимали участия в злобных происках и нападках на Него, ни одна женская рука не вплела шипа в Его терновый венец.

Среди книжников и фарисеев, саддукеев и иродиан, наряду с Каиафой, Анной, Иудой и Пилатом, мы не видим ни одного женского имени. И наоборот: «там были многие женщины, которые следовали за Иисусом из Галилеи, служа Ему» (Мф. 27, 55).

У наместника Иудеи, проконсула Понтия Пилата, была жена. Евангелие не называет ее имени, церковное же предание свидетельствует, что ее имя было Клавдия Прокула или Прокла.

Как совершенно противоположно отношение ко Христу Спасителю ее и ее мужа. Он, облеченный всей полнотой власти, представитель державной Римской империи, основной ценностью которой было чувство справедливости, беспристрастия, законности, поставленный оффициально от «сената и народа римского», неоффициально от императора, а фактически от Бога для охранения правды и наказания зла (существующие власти от Бога установлены... начальник есть Божий слуга, отмститель в наказание делающему злое – Рим. 13, 1, 4) – он, из страха доноса на него подчиненных иудеев, которых он презирает и которым не верит, из страха потерять покой и получить неприятности, нарушает основной свой долг и предает заведомо Невинного сначала на бичевание и поругание, а потом и на смерть.

И вот, когда он был еще в сомнении, когда не заглушенный еще голос совести, чувство справедливости, сознание правительственного долга настойчиво требовали от него сделать все для освобождения Христа, «ибо знал, что первосвященники предали Его из зависти» (Марк 15, 10) – в это время «жена его послала сказать ему: не делай ничего Праведнику тому, потому-что я ныне во сне много пострадала за Него» (Мф. 27, 19).

Она не было облечена никакой властью, от всех правительственных дел она стояла далеко, но неприятности, которые могли бы угрожать ее мужу, пали бы и на нее, и вот она не боится их, не умывает рук «от крови Праведника сего», как это сделал через несколько минут после получения записки от нее ее муж, повидимому под влиянием записки применяя ко Христу наименование данное Ему Проклой, но не последуя ее просьбе из жалкого, недостойного страха.

Мужества у жены оказалось больше, чем у мужа.

Это мужество свое святая Прокла в еще большей степени проявила впоследствии, когда сон ее совершился наяву, и она пострадала за Христа в неисчислимом сонме мучеников, через двери мученичества войдя в бесконечную радость Божьего Царства.

Сейчас, в наше время, когда много понтийских пилатов и много лукавых иуд предает невинных и умывает руки, имея возможность спасти и не спасая, благовременно нам вспомнить святую Проклу, с ее по земному неудавшейся, но в небесах Божественно увенчанной попыткой защитить Господа, шедшего «на вольную страсть ради нашего спасения».

Вина Пилата, пассивная и замаскированная, не так бросается в глаза, как злодеяние Анны и Каиафы, Иуды и лжесвидетелей. Но по существу она велика, и в наше время всю тяжесть, всю невыносимость для ее жертв и мучительность этого преступления испытали на себе сотни тысяч и миллионы наших православных русских людей, которых на наших глазах новые иуды предавали новым распинателям при попустительстве и безвольном отстранении новых пилатов, которые могли и должны были спасти и не спасали, убоявшись, «да не молва паче бывает».

Как Пилат, который едва услышав, что Христос из Галилеи, попытался скорее сложить с себя ответственность за эту кровь неповинную на Ирода, а потом предал Его на распятие, так и в наши дни современные властители передавали судьбы людей, из которых каждый был образом Божиим и сопричастником Христовым, с ответственности одних на других, а потом предавали их на заклание.

Напрасны эти попытки сложить с себя ответственность. Если бы даже Ирод не отверг ответственности от себя, если бы он принял ее, если бы не Пилат, а он осудил Христа – все равно проконсул римский Понтий Пилат вошел бы в историю может быть только менее ясно, менее отчетливо выясненным образцом того же малодушного трусливого уклонения от своей обязанности и предательства Совершенной Истины.

«И Пилат решил быть по прошению их, отпустил им посаженного за возмущение и убийство в темницу, которого они просили, а Иисуса предал на их волю. И когда повели Его, шло за Ним великое множество народа и женщин, которые плакали и рыдали о Нем. Иисус же, обратившись к ним, сказал: дщери иерусалимские! Не плачьте обо Мне, но плачьте о себе и о детях ваших. Ибо приходят дни, в которые скажут: блаженны неплодные, и утробы не родившие, и сосцы не питавшие. Тогда начнут говорить горам: падите на нас, и холмам: покройте нас. Ибо если с зеленеющим деревом это делают, то с сухим что будет?» (Лук. 23, 24-31).

Мужья кричали: «Распни, распни Его», воины били, оплевали, надругались, а женщины плачут и рыдают о Нем.

С этим моментом связано древнее, распространенное по преимуществу на Западе и поэтому более принятое латинским миром, нежели православным, однако относящееся ко времени до разделения, предание о том, что св. Вероника подала Христу плат, чтобы утереть окровавленное шипами тернового венца, поруганное оплеваниями, залитое потом тяжких мук, лицо Его. По западному преданию, Вероника – сродница царя Ирода, по восточному она – исцеленная Христом кровоточивая жена. Возможно что она и то и другое вместе. Ведь по Евангелию мы знаем, что кровоточивая была очень богатая женщина: восемнадцать лет понапрасну лечилась она у разнообразнейших врачей, пока прикосновение к ризе Христовой не исцелило ее.

Если западное предание право, мы снова видим разительную противоположность в отношении ко Христу мелкого ничтожного царя Ирода и его сродницы Вероники. Царь из скучающего праздного любопытства «желал видеть Его, потому-что много слышал о Нем и надеялся увидеть от Него какое-нибудь чудо» (Лук. 23, 8), но потом разочаровавшись в этом отношении, «Ирод со своими воинами, уничижив Его и насмеявшись над Ним, одел Его в светлую одежду и отослал обратно к Пилату» (Лук. 23, 11). Подло, старательно вплетает Ирод новые шипы в терновый венец Христов.

А Вероника идет на пыльную дорогу иерусалимскую в зной предполуденного часа, смешивается с толпой иерусалимских женщин, плачет вместе с ними, слышит грозные слова Христовы и посильно служит Ему, подавая убрус – полотенце, на котором Он запечатлевает Свой Образ.

Во многих отношениях ныне, в наше страшное время, над нашим несчастным поколением исполняется слово Христово: миллионы людей готовы кричать горам: падите на нас, и холмам: покройте нас, «ибо пришел великий день гнева Его, и кто может устоять» (Откр. 6, 17).

С небес, на которых человек за все тысячелетия своего существования привык видеть такой прекрасный звездный мир – свидетельство Божией мудрости, с которых некогда раздалась песнь ангелов, на которые человек привык возводить очи в молитве – с этих небес мы видели огненный дождь сожигающего фосфора и рушащиеся на нас орудия человеческой злобы. Разве в эти минуты мы не молили горы и холмы, чтобы они покрыли нас? А ведь в ближайшем будущем мы ожидаем еще худшее. Заметим, что этот ужас творится и инспирируется не женщинами. Им остается только плакать, плакать горькими слезами страдания за отцов, мужей, братьев, сыновей, и вместе с ними падать беззащитными жертвами современного обезумевшего ужаса. Земля до дна пропиталась ныне не только кровью, но и слезами, часто более жгучими, чем кровь... И если крови мужской пролилось больше, то слез неисчислимо больше женских.

Мы у креста... Все бежали, даже дерзновенные... Лучшие из лучших, из отбора – отбор; те, кого из всего человечества избрал Господь быть спутниками Своими, друзьями, чадами Своими, которым умыл ноги, которым сказал: «вы друзья Мои. Я уже не называю Вас рабами, ибо раб не знает что делает господин его, но Я назвал вас друзьями, потому-что сказал вам все, что слышал от Отца Моего» (Ин. 15, 14-15); и они бежали, а первый между ними, самый деятельный, пламенный и решительный, который всегда был представителем апостолов, говорил и действовал от их имени – он отрекся от Христа и с клятвою говорил, что «не знает Человека сего».

Но все ли, всё ли человечество отреклось от Него и бежало в эту страшную минуту?

Нет: «При кресте Иисуса стояла Матерь Его, и сестры Матери Его, Мария Клеопова, и Мария Магдалина» (Ин. 19, 25). Апостол же Матфей добавляет: «Там были также и смотрели издали многие женщины, которые следовали за Иисусом из Галилеи, служа Ему» (27, 55).

Был и один апостол, повидимому самый юный, любимый ученик Христов – Иоанн, но он не был тут представителем собора апостольского, как был таковым вместе с Петром и Иаковом на горе Преображения, или в горнице воскресения дочери Иаира, или в саду Гефсиманском. Здесь он отделился от испуганных, бежавших соучеников, но отделившись от них, движимый беспредельной любовью к Спасителю, приведшей его ко кресту, стал он тут представителем уже не одних апостолов, но всего христианского человечества, когда услышал из уст Христовых слова: «се Матерь твоя», и был таким образом усыновлен Пречистой и Преблагословенной Деве Богородице, всыновляя Ей с собой всех верующих в Сына Ее.

О Ней, о Матери Божией и Матери рода христианского, мы не будем сейчас говорить, ибо даже лучших представительниц человечества не достоит ставить наряду с Ее преблагословенным именем. Укажем только, что в Ней на высочайшую возможную высоту вознесено было дотоле в древнем языческом мире презренное и уничиженное женское естество. Она стала одесную престола Божия в неустанных молитвах за мир, Предстательница и Ходатаица наша Преблагословенная.

А здесь на земле, в святом городе Иерусалиме, у заветной и страшной горы Голгофской, каждое христианское сердце трепещет у огороженной серебрянной решеткой площадки – преданием засвидетельствованное место, где стояла Богородица во время крестных страданий Спасителя, взирая на них, соучаствуя в них материнским сердцем, во исполнение пророческих слов Симеоновых: «Тебе же Самой оружие пройдет душу» (Лук. 2, 35).

Щедр Господь и многомилостив. Вознаграждает Он служащих Ему «мерою доброю, утрясенною, нагнетенною и переполненною» (Лук. 6, 38).

Тем, которые остались верными Ему – женам-мироносицам, воздал Он тысячекратной мерой: за скорбь Голгофы – торжеством Воскресения.

«По прошествии субботы Мария Магдалина, и Мария Иаковлева, и Саломия купили ароматы, чтобы идти помазать Его. И весьма рано, в первый день недели, приходят ко гробу при восходе солнца. И говорят между собою: кто отвалит нам камень от двери гроба? И взглянув видят, что камень отвален, а он был весьма велик. И вошедши во гроб, увидели юношу, сидящего на правой стороне, облеченного в белую одежду, и ужаснулись. Он же говорит им: не ужасайтесь. Иисуса ищете, Назарянина, распятого – Он воскрес, Его нет здесь. Вот место, где Он был положен. Но идите, скажите ученикам Его и Петру, что Он предваряет вас в Галилее; там Его увидите, как Он сказал вам» (Марк 16, 1-7). «И вышедши поспешно из гроба, они со страхом и радостью великою побежали возвестить ученикам Его; и се Иисус встретил их и сказал: радуйтесь! И они приступив, ухватились за ноги Его и поклонились Ему. Тогда говорит им Иисус: не бойтесь; пойдите, возвестите братьям Моим, чтобы шли в Галилею, и там они увидят Меня» (Мф. 28, 8-10). «То были Магдалина Мария, и Иоанна, и Мария, мать Иакова, и другие с ними, которые сказали об этом апостолам» (Лук. 24, 10).

Им первым возвестил о воскресении Своем Христос. Они стали апостолами для апостолов, благовестницами этой самой благой, самой радостной, самой светлой вести, которая только когда-нибудь была или будет во вселенной от создания ее и до конца.

Эту радость святые жены- мироносицы понесли потом по всему миру, из конца в конец его, и св. Мария Магдалина с окрашенным яйцом – символом таящейся, невидимой, но имеющей явиться жизни – символом воскресения, пришла к императору римскому Тиверию и возвестила ему радость воскресения словами, звучащими с тех пор по всему христианскому миру: «Христос воскресе!»

И во все последующие века двухтысячелетней истории христианства женщина никогда не сдавала занятых ею высот, не изменяла Христу, проявляя обычно большую твердость, большую устойчивость в вере, чем мужчины.

«Какие женщины у этих христиан!» – воскликнул еще в начале христианской истории древний языческий философ Ливаний. Лучшие светильники Церкви, отцы и учители Ее учились у своих матерей вере в Бога, как писал свят. Василий Великий: «Понятие о Боге приобрел я от блаженной матери моей и от бабушки Макрины. Оно возрастало во мне, ибо с открытием разума не менял я его на другое, но усовершенствовал преподанные мне начала» (том 3-й, стр. 294).

В недавние дни распространения среди высших слоев общества нашего народа тлетворной измены Богу, именно женщины по преимуществу ограничивали разгул отрицания и у семейных очагов берегли искорки веры.

В чем разгадка этой большей верности Христу женщин, нежели мужчин?

В том ли, что христианство принесло раскрепощение женщине, провозгласив, что во Христе «нет мужеского пола, ни женского» (Гал. 3, 28) в то время, когда древний мир не признавал женщину человеком?

Но разве об этом думали или беспокоились св. Мария Магдалина, св. Саломия, св. Иоанна, св. Мария Клеопова?

Нет, конечно. Раскрепощение женщины, принесенное христианством, было тем приложением, которое всегда дает Господь тем, кто служит Ему и ищет Его, по слову Своему: «ищите прежде Царствия Божия и правды Его, и все это приложится вам».

Преимущество женщин над мужчинами в христианстве объясняется тем, что «сила Божия в немощи совершается». Совершается через тех, кто яснее, полнее и, следовательно, смиреннее признает свою духовную нищету, свою ничтожность перед Богом, свою полную зависимость от Божией воли, от благой вседержительной Божией руки, и полнее доверяется этой руководящей деснице. А все эти качества чаще встречаются в женщинах, нежели в мужчинах, потому-что в последних слишком часто остается древнее языческое горделивое превозношение, отнесение к себе всех даров Божиих, самоутверждение.

В эти святые пасхальные дни, преклоняясь перед подвигом святых жен мироносиц, радуясь радостью ими возвещенною миру, все мы, мужчины и женщины одинаково, будем просить Бога дать нам их веру, их великую святую победоносную радость.

Архиепископ Нафанаил (Львов)