ХОРОШУЮ-ЛИ РЕЛИГИЮ ПРИДУМАЛИ ИНДУСЫ?

Размышления о молитве и медитации

Латинское слово «религия» в переводе на привычный для нас язык означает благочестие и происходит от латинского глагола religare, выражающего действие связывания или соединения чего-то с чем-то или кого-то с кем-то. Действительно, первостепенное назначении религии, происходящее из глубины человеческой природы, – соединение создания с Создателем, личности сотворенной с Личностью сотворившей. Таким образом, общение с Творцом и является тем стержнем, на который нанизываются все другие аспекты духовной жизни. В христианстве это общение принято обозначать глубоким и теплым словом «молитва».

В православном понимании молитва служит выражением личного общения христианина с Богом, как Спасителем и Освятителем. Известный подвижник XVI века преподобный Нил Сорский пишет, что молитва – это «беседа ума с Богом». Молитва – не монолог, а именно беседа, в которой Господь отвечает душе и озаряет ее благодатью Святого Духа. Освящая внутренний мир человека, Бог учит искать прежде всего Его: не материального, временного, но вечного и подлинно ценного. Человек, беседующий в молитве с Богом, сознает, что Бог – высшее и всемогущее Существо, полное любви, но и праведное вместе с тем Существо, перед Которым надо благоговеть. Он – Отец, Которого надо слушаться. Такой молитвенный опыт содействует нравственному совершенствованию человека и ведет его к высшему благу – Царству Небесному. Он усиливает в человеке чувство покаяния и ревность к исполнению заповедей Божиих. Следуя путем покаяния и совершенствования, подвижник приближается к истинному боговедению. И знание Бога станет совершенным тогда, когда человек достигнет любви к Богу и ближнему, ибо «всякий любящий рожден от Бога и знает Бога... потому-что Бог есть любовь» (1 Ин. 4, 7-8).

Обозначив главные стороны молитвенного общения с Творцом и последствия оного, перейдем к рассмотрению практики медитации и последствий связанных с ней. В отличие от христианского опыта встречи с личным Богом как святым Существом, восточный мистический опыт «озарения» дает переживание растворения сознания в океане безличного. Соответственно, этот опыт никогда не приведет к началу покаяния. Более того, многочисленные примеры говорят о том, что он может порождать чувство собственного достоинства, нередко переходящее в манию величия. Рассматривая медитацию раджи-йоги как одну из мистических восточных практик, которая якобы служит средством для достижения высшего знания, обретения сверхспособностей, власти над природой и людьми, – мы видим, что в этой практике используются лишь психологические приемы и некоторые ограничения, носящие земной, человеческий (не Божественный) характер: отказ от мяса, рыбы, азартных игр, наркотиков. Нет ни слова о покаянии, совести, сокрушении сердечном, страхе Божием, о жертвенной любви к Богу и людям, нет призыва носить тяготы других или положить душу за други своя.

Мир в раджа-йоге воспринимается как некая аморфная масса, как некий материал, из которого можно создавать что угодно по принципу: «меняюсь сам – изменяю мир». Последователей раджа-йоги обучают внимательно следить за своим настроением. Ни одна мысль, поступок, внешнее событие не должны омрачать настроения, приносить дискомфорт. Таким образом, считается негативным все то, что нарушает внутренний покой. С позиций общечеловеческой нравственности призыв к душевному комфорту как духовной самоцели весьма сомнителен. Чувство сострадания, боль за ближнего, протест против насилия и несправедливости, разве происходят из стремления к душевному покою? Не есть-ли такая позиция проявлением духовного паралича, а не духовного восхождения? «Радуйтесь с радующимися и плачьте с плачущими», – призывает нас Апостол Павел (Рим. 12, 15). Кроме того, стремление к достижению мнимого спокойствия – вернее сказать, бесчувствия – приводит к невосполнимым духовным потерям. «Безболезненность сердца, – говорит преп. Иоанн Лествичник, – ослепляет разум».

Обратим теперь наше внимание на психотехнические приемы, которые включает в себя техника медитации. Во-первых, это манипулирование вниманием. Требуется сосредоточиться на внешнем предмете, т.е. сначала внимание опирается на чувственный объект. Следующий этап – активное воображение должно создать некий образ. Далее происходит конкретизация и овеществление видения, тем самым порождение фантазии обретает подобие материальности в некоем ином плане, который заменяет физическую природу. В заключение упражняющийся пытается слиться с предметом медитации, растворить в нем свое сознание и индивидуальность.

Такая чувственно-фантастическая концентрация йоги, связанная с образом, диаметрально противоположна концентрации православного подвижника – умной молитве, духовной и без искусственно вызываемых образов.

Особое место в восточных духовных практиках занимает мантра-йога – метод кришнаитов, тибетского буддизма, трансцендентальной медитации и других учений. Целью мантра-йоги является не просто достижение знаний и видений, или развитие способностей, но непосредственное чувственное видение и общение с «божеством мантры» ради достижения, якобы, состояния блаженства.

Слово «мантра» происходит от двух слов: «манум» и «тра» – освобождение ума от восприятия явлений физической жизни. Утверждается, что если долго и упорно повторять мантру, которая является именем одного из божеств индусского пантеона, можно удостоиться визита этого божества. Хотя и соглашаясь, что мантра может вызвать нисшую сущность, т.е. беса, представители этих учений все же считают, что в равной мере могут им являться и высшие сущности, т.е. ангелы, т.к. ангелы и демоны возникают, якобы, в результате кармы.

С христианской точки зрения, подобный взгляд на устроение духовного мира должен привести к демоническому обольщению. Христиане имеют совершенно ясные признаки различия духов: «Духа Божия (и духа заблуждения) узнавайте так: всякий дух, который исповедует Иисуса Христа, пришедшего во плоти, есть от Бога. А всякий дух, которые не исповедует Иисуса Христа, пришедшего во плоти, не есть от Бога, но это дух антихриста» (1 Ин. 4, 2-3).

Рассмотрим еще одну восточную практику – динамическую медитацию, применяемую последователями учения индийского гуру Шри Раджниша. Техника этого вида медитации строится на том, что духовный рост адепта ставится в зависимость от приближения и привязанности к личности гуру. Объясняется, что с помощью такой духовной практики «снимаются последствия предыдущего жизненного опыта и обретается энегрия». Каждый сеанс динамической медитации начинается с хаотического дыхания под удары барабана. За счет сопровождающей такое дыхание гипервентиляции легких человек пьянеет от переизбытка кислорода. Ему советуют кричать, кататься по полу, делать любые произвольные движения. Особое состояние, переживаемое при этом человеком, объясняется как нечто таинственное, возможное только благодаря некоему секрету, которым обладает гуру. На самом же деле это явление представляет собой не более, чем физиологический трюк.

В секте вместе с гуру Раджнишем работали профессиональные психотерапевты. Они внушали людям, что те сами виноваты в своем предыдущем мучительном состоянии. Через несколько дней «терапии» человек терял способность размышлять, становился личностью без собственной биографии. Теперь он был готов разделить новую доктрину, приняв в себя гуру. В этом состоянии у людей не оставалось ни капли рассудительности, они были вне всякой реальности. В результате, без обратной помощи психиатра бывшие последователи секты не могли вернуться к нормальной жизни.

Что же говорит современная наука об этих явлениях? Состояния, в которые приводят себя искатели сверхъчувственного, наблюдаются и в гипнотизме, и в сомнамбулизме, и в разных душевных болезнях, таких, как истерия, эпилепсия и т.п. – вообще в состояниях, связанных с угнетением больших полушарий мозга – органа нашего сознания. В медитативном состоянии у йога угнетаются многие жизненные функции (пульс, дыхание), в том числе и активность коры головного мозга. Этому способствуют задержка дыхания, сдавливание вен и артерий при неестественных позах. Исследования ученых показали, что при медитации угнетается основной ритм мозга и появляется его эпилептическая активность.

Как известно, правое полушарие отвечает за формирование эмоционального статуса. С его деятельностью связывают, например, переживание разных чувств. Левое полушарие – это логическое мышление. Результаты свидетельствуют об усилении под воздействием медитативных практик межполушарной ассиметрии, доминирование правого полушария. При таком изменении физиологии мозга меняется и психика. Безупречная логика сочетается с холодностью эмоций, жесткая рассудительность – с отсутствием жалости и сострадания. Именно леденящий холод чувствуется от тех, кто поднялся на мнимые духовные вершины, следуя оккультным путем. С точки зрения христианства – это путь духовного самоубийства.

В противоположность оккультному пути, христианин, имеющий единственную цель – общение с Богом, всегда, на всех этапах духовной жизни держит свою душу сосредоточенной и активной. Христианин не отрешается ни от своего ума, ни от своего сознания; он не приобретает иного сознания – невозможно, чтобы Дух премудрости делал человека лишенным ума. Здесь не может идти речи о распаде личности; напротив – идет собирание душевных сил воедино, их концентрация. Происходит это при взаимном действии Бога и человека: на усилие и старание человека Господь отвечает Своей благодатью.

Молитва преображает все естество человека. В сердце, очищенном от страстей, поселяется и господствует любовь. Ум выводится за пределы человеческого и переходит в область Божественную, освобождается от рассеянности, привязанности к вещам мира. В тайне молитвы пробуждается внутренний человек, начинает быть слышным голос сердца, глубочайший, сокровенный, заглушенный в обычных условиях шумом эмоций, помыслов и страстей. Тепло любви, согревающее сердце православного подвижника, становится источником радости и утешения для окружающих.

Так преображается человек, ищущий и находящий Царство Божие, которое, по словам Спасителя, внутри нас (Лук. 17, 21).

 (Перепечатано из журнала «Воскресение», № 4 за 2000 г.)