К столетию со дня убиения Царской Семьи

Трагически переплелась история Царской Семьи с историей России. Задолго до катастрофы возникла эта трагедия. Предметом клеветы стала Царская Семья, и столь плотно охватил ее этот злостный навет, что буквально вся Россия стала жертвой ядовитой дезинформации. Не будь ее, не было бы той легкости, с какой страна пошла на поводу революции, отшатнувшись от своего Царя.

Жестокой ценой была восстановлена правда, когда Царская Семья была превращена в поднадзорных арестантов. Частная жизнь Семьи была исследована до последнего дня и была обнажена до последнего уголка, поставленная под микроскоп назойливейшего наблюдения. И что же увидели деятели и ставленники революции, пылающие злобой, предвкушающие радость разоблачения семейно-интимной нечистоты?

Они увидели сияющую духовную красоту.

То, что происходит обычно с выдающимися людьми через десятки лет после их смерти, когда историки, роясь в архивах, постепенно раскрывают правду их подлинного бытия, случилось еще при жизни Царя. Всё стало достоянием гласности, всё стало предметом надзора и исследования предвзятых и подозрительных наблюдателей.

И что же открылось глазам этих наблюдателей?

Патриархальная православная семья, находящая полное счастье в совместности своего существования – в условиях, казалось бы, тягчайшего гнета.

Жила она, эта богохранимая семья, полной жизнью семейного счастья, неся бремя царской власти. Той же полной жизнью, еще более полной, ибо изолированной от внешних впечатлений, продолжала она жить, с той же любовной заботой друг о друге, с той же пламенеющей думой о России, с той же преданностью ей – в унизительных условиях плена. Смысл жизни был в чем? В исполнении заповедей Божиих. Опора обреталась где? В молитве, в сознании над собой промыслительной руки Божией. Быть может единственной семьей на всем пространстве русской земли, обуреваемой нечестивой революцией, единственной семьей испытывающей полный душевный покой и безмятежное семейное счастье, была поднадзорная Царская Семья: так велик был заряд ее духовных сил, так чиста была ее совесть, так близок был ей Бог. То была подлинно «домашняя Церковь».

Перед этой неизреченной красотой духовно-нравственного облика Царской Семьи склонилась не одна глава из сонма лукавых, ее окружающих. То было чудо, быть может, не меньшее, чем то, когда дикие звери, выпущенные для растерзания мучеников, лизали им руки...

Мученическая кончина Царя и его семьи не есть искупительная жертва за их грехи, а за н а ш и грехи, за общий тяжкий грех богоотступничества всего русского народа. Не случайно Господом нам показана духовная чистота и высота Царских мучеников. Господь зовет нас к большему, чем к обычному негодованию против большевистского террора, одной из жертв которого пала Царская Семья.

Св. праведный Иоанн Кронштадтский мог в свое время делить русское общество на два лагеря по признаку отношения к Толстому, который был явным предтечею безбожной власти. Сейчас ярким признаком разделения русского общества на два духовно-различных лагеря это то, как мы относимся к Царской Семье. Просто-ли они жертва террора среди многих иных, или чувствуется здесь нечто качественно иное? О, если бы покаянно могла склониться перед духовной красотой умученной Царской Семьи в с я Россия! Это означало бы воскресение России к новой светлой жизни, это означало бы избавление от того страшного кошмара, который висит над миром, застилая Солнце Правды. Об этом можно молиться. Но за себя отвечает каждый. И едва-ли есть вопрос личной совести, имеющий такое великое общественное значение, как вопрос отношения каждого из нас к Царской Семье, оценка каждым из нас высоты ее подвига.

Трудно представить всю тягость нашего душевного состояния и силу мрака, покрывшего всю Россию, если бы эту Россию не воплощал облик последнего Царя, окруженного своей семьей – облик не просто христиан-подвижников, сумевших в страданиях просветить свой дух, а именно царственных возглавителей России, ее представляющих, от ее имени к миру обращенных и за нее к Богу устремленных.

Их мученическая смерть, как венец их жизни, помогает нам жить. Больше того, она и учит нас жить. Ведь вопрос о том, жива-ли православная Россия, жив-ли православный мир, есть в сущности вопрос о том, живет-ли в нас, как живоносный источник нашей деятельности, облик Царя-Мученика и всей его Семьи, принесших себя в жертву за историческую Россию и за весь христианский мир.

Архимандрит Константин (Зайцев)