не только ходынская трагедия

Торжества коронации Царя Николая II имели место 14 мая 1896 года (по старому стилю).  Смысл этого события гораздо серьезнее, что просто дань традиции.  Увы, в сознании последующих поколений оно заслонилось ходынской катастрофой.  И все-таки: что есть помазание на царство?  Только ли обряд, как бы подтверждающий уже свершившийся факт восшестия на престол нового Государя?  Что оно значило для Николая II?  Что означала ходынская трагедия в перспективе следующего, XX века?

Тема помазания на царство требует серьезного и вдумчивого подхода.  Это в особенности относится к коронации Николая II, который, как ясно задним числом, был помазан тогда же и на предстоящие страдания.  Но лишь задумаешься о миропомазании последнего нашего Царя, как помысел, по видимости исполненный сострадания к погибшим соотечественникам, заставляет думать о катастрофе.  Впрочем, трагедию, унесшую более чем полторы тысячи жизней, конечно, нельзя обойти вниманием.  Она случилась на четвертый день после коронации, была, как мы увидим, результатом кратковременного безумия толпы и, по слову игумена Серафима (Кузнецова), явилась предзнаменованием той утраты самосознания, с которой, после 1917 года, мы стали «давить» друг друга уже не тысячами, а миллионами.  Но, добавим, подобно тому, как революция и смута ХХ века, заслонившие царствование Николая II, не отменяют его царствования, так и ходынская катастрофа не отменяет коронационных торжеств и главного в них: помазания Государя на царство.

 Царь прибыл в Москву в день своего рождения, 6 мая (ст.ст.), и остановился в Петровском замке,  находившемся тогда на окраине столицы.  9 мая состоялся торжественный въезд Царя в Москву.  Царская чета поселилась в Александринском дворце и все дни, оставшиеся до коронации, говела.  Наступает 14 мая 1896 года, и на паперти Успенского собора Государя и Государыню встречает духовенство.  Митрополит Московский Сергий, благословив Царя и Царицу, произносит речь, обращенную к Государю и, по традиции, наставительную, а не только приветственную.  Он говорит в ней: «Ты вступаешь в это древнее святилище, чтобы возложить здесь на себя царский венец и принять священное миропомазание  ....  Миропомазания сподобляются все православные христиане, и оно не повторяемо.  Если же предлежит тебе воспринять новых впечатлений этого таинства, то сему причина та, что как нет выше, так нет и труднее на земле царской власти, нет бремени тяжелее царского служения. Через помазание видимое да подастся тебе невидимая сила, свыше действующая, озаряющая твою самодержавную деятельность ко благу и счастью твоих верных подданных».

        Царь и Царица целуют крест, их окропляют святой водой, после чего они входят в собор, при пении 100-го псалма, в котором звучит исповедание правителем идеала непорочности: «...сердца развращенное будет удалено от меня; тайно клевещущего на ближнего своего изгоню; злого я не буду знать...».  Государь и Государыня совершают земной поклон перед царскими вратами, прикладываются к чудотворным иконам и садятся на приготовленные для них престолы посреди храма.  Чин венчания или коронования начинается с того момента, когда первенствующий митрополит Санкт-Петербургский Палладий, приблизившись к царскому трону, спрашивает Государя о его вероисповедании.  В ответ Император ясным и громким голосом произносит Символ Православной веры.

 Одним из важнейших моментов коронования – возложение крестообразно рук митрополита на царскую главу и возношение им молитвы о том, чтобы Господь помазал царя «елеем радования, одел его силою с высоты, ... дал в десницу его скипетр спасения, посадил на престоле правды...».  После этой молитвы Государь взял принесенную ему на подушке митрополитом корону и, в соответствии с чином, сам возложил ее на себя, затем малую корону возложил на голову царицы, вставшей перед ним на колени.  Исповедав веру и приняв бремя власти, Царь преклонил колена и, держа корону в руке, вознес к Богу коронационную молитву.

 После чина коронования началась Божественная литургия.  В конце ее, перед принятием Святых Христовых Таин и совершено было миропомазание Царя и Царицы.  Повторение священного действия, которое в принципе не должно повторяться, придавало Царю особый статус, особую харизму: царь становился принадлежащим к иной, высшей сфере бытия, и его юридические полномочия превращались в полномочия харизматические.

 По мысли протоиерея Максима Козлова, «смысл этого священнодействия состоял в том, что Царь благословлялся Богом не только как глава государственной или гражданской администрации, но прежде всего – как носитель теократического служения, служения церковного, как наместник Бога на земле».  Более того, Царь отвечал за духовное состояние всех своих подданных.  Протоиерей Максим Козлов напоминает и об учении святителя Филарета Московского о царской власти и о верном расположении к ней православных подданных, напоминает о словах святителя: «Народ, чтущий Царя, благоугождает через сие Богу, ибо Царь есть устроение Божие».  Далее протоиерей Козлов говорит: «Царь, по учению святителя Филарета, есть носитель власти Божией, той власти, которая, существуя на земле, является отражением небесной вседержавной власти Божией.  Царство земное есть образ и преддверие Царства Небесного, а потому естественно из этого учения вытекает, что только то земное общество благословенно и содержит в себе семя благодати Божией, одухотворяющей и освящающей это общество, которое своим главой имеет верховного носителя власти и помазанника – Царя».

После завершения службы в Успенском соборе началось коронационное шествие: посещение Государем и Государыней святынь Архангельского и Благовещенского соборов.  Наконец высочайшие особы поднялись на Красное Крыльцо и трижды поклонились народу: перед собой, направо и налево.

На Царя Николая II обыкновенно смотрят теперь как на «хорошего человека» с прибавлением «но».  Вслед за «но» может содержаться обвинение во всех наших бедах ХХ века, а может и не содержаться, однако, во всяком случае, подразумевается следующее: «хороший человек, но несостоятельный государь».  Его успехи, признававшиеся даже врагами, замалчивают, а об ответственности его совершенно не думают, считают ее само собой разумеющейся.  В то же время в плане ответственности Царь Николай II может считаться образцом Государя.  Известно, что никакое решение он не принимал, не предъявив его Богу, никогда не шел против совести.  По всплывающим ныне свидетельствам, даже его т.н. «отречение» являлось ненастоящим, а спровоцированным, смастеренным.  При том, никакие его действия не являлись проявлением пресловутой, приписываемой ему и по сей день «слабостью», а наоборот, выявлением сильной воли.

 А теперь обратимся к событиям на Ходынском поле 18 мая 1896 года.  С раннего утра и даже с ночи здесь собралось огромное количество народа: более полумиллиона человек, ждавших раздачи царского подарка.  Вплоть до шести утра все было совершенно спокойно.  Около шести разнесся вдруг слух: подарков на всех не хватит, буфетчики мол делают для себя запасы... Тогда, по словам очевидца, «толпа вскочила вдруг как один человек и бросилась вперед с такой стремительностью, как если бы гнался за ней огонь... Задние ряды напирали на передние, кто падал, того топтали, потеряв способность ощущать, что ходят по живым еще телам, как по камням или бревнам.  Катастрофа продолжалась всего 10-15 минут.  Когда толпа опомнилась, было уже поздно».

        Коронация Александра III имела место за тринадцать лет до коронации его сына, и теперь на Ходынском поле подготовились к празднованию просто так же, как и тогда, не ожидая такого наплыва народа.  Организация такого массового мероприятия, несомненно, оставляла желать лучшего.  Но когда читаешь приведенное только что описание, возникает впечатление, что от такого безумия никакие меры не спасли бы.  Как и сто, и пятьдесят лет тому назад, по сей день с пафосом обиняют московского генерал-губернатора великого князя Сергея Александровича, хотя формально он вовсе не отвечал за организацию праздника на Ходынском поле.  В книге А.Н. Боханова «Николай II» подробно рассказано об интригах, плетшихся в доме Романовых вокруг имени великого князя, у которого было много врагов среди «своих» – они и задали указанный пафос.

        В «каноническом» списке обвинений в адрес Царя Николая II трагедия на Ходынском поле занимает пусть и не слишком значительное, но вполне определенное место.  Обвиняли и обвиняют Царя в бессердечии: не отказался, мол, пойти на бал у французского посланника, и т.п.  Сошлемся и здесь на А.Н. Боханова, который внятно объясняет невозможность для Государя отказаться от приглашения французской стороны.  Официальное лицо – беспомощный заложник этикета и протокола.  Известно, что после 18 мая торжественные мероприятия были сокращены, но клевета о бессердечии Царя остается на диву живучей.

 Царь распорядился выдать по 1000 рублей (весьма значительная сумма по тем временам) каждой семье погибшего или израненного на Ходынском поле.  Вместе с Государыней он посещал в московских больницах всех раненых во время трагедии.  Посещала их и вдовствующая императрица Мария Федоровна.  А.Н. Боханов приводит ее письмо сыну Георгию, написанное в те дни: «Я была очень расстроена, увидев всех этих несчастных раненых, наполовину раздавленных, в госпитале, и почти каждый из них потерял кого-нибудь из своих близких.  Это было душераздирающе.  Но в то же время они были такие значимые и возвышенные в своей простоте, что они просто вызывали желание стать перед ними на колени.  Они были такими трогательными, не обвиняя никого, кроме их самих.  Они говорили, что виноваты сами и очень сожалеют, что расстроили этим царя!  Они как всегда были возвышенными, и можно было гордиться от сознания, что ты принадлежишь к такому великому и прекрасному народу.  Другие классы должны бы были брать с них пример, а не пожирать друг друга, и главным образом, своей жестокостью возбуждать умы до такого состояния, которого я еще не видела за 30 лет моего пребывания в России».  Примечательное свидетельство.  Увы, «возбуждение умов» будет лишь возрастать, и все в одну сторону: истощания традиционной для России любви к царю и обретения «права на бесчестье», по выражению Достоевского.

 Но помазанник, и при этом такой помазанник, который «претерпит до конца» и станет святым предстателем за свой жестоковыйный народ перед Богом, у нас уже был.  И свершилось его соединение с нами – «венчальными узами» мученичества.

Андрей Мановцев

(Перепечатано с сайта «Православие.ru» за 26 мая 2011)