За войнами, революциями, крушениями царств – всеми политическими событиями внешней истории скрыто действуют законы духовные, – а в конечном счете, Промысел Божий относительно судеб народов и государств. Всякое иное объяснение причин революций 1905 и 1917 годов будет неполным и неточным. Несомненно одно: отход русского общества от Бога и Церкви навлек на Россию гнев Божий. Как и в многочисленных случаях богоотступничества древнего Израиля, о которых мы читаем в Библии, болезнь России обычными средствами уврачевана быть не могла. Ради вразумления и исправления Бог предавал израильтян в руки неверных; та же участь в начале ХХ века постигла и Россию.

Через Государя Николая Александровича, безупречно чистого, прекрасного человека, воля Божия явила себя в мире. Его судьба по самой своей сути была глубоко трагичной. Он родился в день святого Иова Многострадального и остро чувствовал, что жизнь его сходна с мученическим путем Иова. Поистине вещим было его знание своей участи. «У меня более чем предчувствие, – говорил он, – что я обречен на страшные испытания и что я не буду вознагражден за них на этом свете».

Начиная с поражения в русско-японской войне, за которой последовала революция 1905-1907 годов, умалившая власть Царя и развязавшая силы анархии и прямого зла, устои русской государственности расшатывались все сильнее и сильнее. «Мне не удается ничего, что бы я не предпринимал, – с горечью заключал Царь, – у меня нет удачи. Впрочем, воля человека так бессильна». Он догадывался, что в бедствиях России его субъективной вины нет: благо Родины было для него превыше всего, и он все, что было в его силах, делал для этого благо. Совесть Николая II перед Богом была чиста, но нравственные терзания его тем не менее достигали исключительной силы. И однажды – это было в первую русскую революцию – из глубины этого душевного страдания Царь произнес пророческие слова, совершенно точно указавшие на ту роль в невидимых судьбах России, которая была предназначена ему самим Богом. «Быть может, для спасения России нужна искупительная жертва, – сказал Государь. – Я буду этой жертвой. Да будет воля Божия». Произнеся это, Царь уподобился древним мученикам, свободно, не по принуждению предававшим себя на страдания за Христа.

Николай II в июле 1918 года был убит не просто как беспомощный, беззащитный человек: изумительное мужество его поведения, когда он, с больным сыном на руках, спускался в подвал Ипатьевского дома, и еще раньше, когда и он и Государыня отказались от эмиграции и побега, – все это говорит о том, что в их душах была святая готовность к жертвенному, христоподражательному страданию, которая выразилась в вещих словах, сказанных им более чем десять лет до того.

Когда в 1914 году Австро-Венгрия объявила войну Сербии, то Россия вступилась за маленький славянский народ. Так началась первая мировая – Великая война. В исторической памяти сербов до сих пор живо это событие; и если среди европейских народов кто-то еще испытывает любовь к России и русским, то это сербы. Но особенно велика любовь сербов к Николаю II, санкционировавшему вступление России в войну. Именно сербы начали почитание русского Царя как святого, ставя его наравне с великим святым Саввой Сербским. И именно в Сербии в среде русских впервые в 1938 году был поставлен вопрос о канонизации Царской Семьи.

Начало войны принесло русским успехи на фронте, и страну охватил ликующий патриотический подъем. Велика была помощь тыла фронту; Государыня и Царевны принимали в ней деятельное участие. Выучившись на сестер милосердия, они ежедневно по многу часов проводили в госпиталях. Царица с дочерьми Ольгой и Татьяной ухаживали за ранеными, сидели возле умирающих, доставляя страдальцам утешение. Государыня и Татьяна работали также хирургическими сестрами; несложно представить себе их мужество, выдержку и огромную христианскую любовь: помощь врачам при бесчисленных ампутациях конечностей раненых требовала, помимо умения, действительно великих нравственных сил. В огромный госпиталь был превращен и Зимний дворец. Здесь помимо того изготовлялись белье, теплая одежда и прочие необходимые фронтовикам вещи; вся эта работа была организована Государыней. Через нее также на фронт отправлялось множество Евангелий, иконок, крестов, которые раздавались воинам. Можно себе представить радость солдата, получившего такое благословение Царицы!

Но вскоре наступление наших войск остановилось, а потери стали увеличиваться. В общественных верхах – как в ставке, так и в столице – началось брожение. Неудачами на фронте воспользовались революционеры, развернувшие свою пропаганду на фронте и в тылу. Немцы быстро продвигались к центру России; в этих условиях, желая поднять дух войск, Государь возложил на себя верховное командование и переехал в ставку, располагавшуюся в Могилеве. С ним на фронт выехал и Царевич Алексей.

Однако, воспользовавшись отсутствием Царя в столице, усилила свою деятельность оппозиционная аристократия. При дворе поговаривали о целесообразности дворцового переворота с возведением на трон Великого Князя Николая Николаевича. Оппозиционеры утверждали, что на пути победы России в войне стоят Царица и Царь; Николай Николаевич послал Государю телеграмму, умоляя его отречься от престола. Подобные же телеграммы прислали и большинство командующих фронтами. И когда в феврале 1917 года произошла революция, царское окружение заняло сторону временного правительства. Царя стали уверять, что только его отречение от престола спасет Россию. И Государь, перед лицом измены, пожертвовал собою, вняв этим голосам. После ночной горячей молитвы перед иконой он отрекся от престола; это случилось 2 марта. «Нет той жертвы, которую я не принес бы во имя действительного блага и для спасения России. Посему я готов отречься от престола», – такую телеграмму он дал председателю Думы.

Но после отречения произошло обратное тому, о чем говорили оппозиционеры: началось разложение народа, поддавшегося низшим страстям; с неудержимой быстротой Россия понеслась к гибели. Богом царская жертва была принята – но не в том смысле, какой имели в виду участники отречения: никакой немедленной внешней пользы от нее не было. Царь был тем мистическим началом, которое удерживало силы зла; теперь же ничто не препятствовало вступлению в мир антихристианской стихии...

Для Государя и его семьи началась новая эпоха: кончилась жизнь и началось житие, христианский подвиг. Царь со своими близкими оказался под стражей в Царском Селе. Уповали узники только на волю Божию, и Господь помогал им до конца сохранить душевный мир. Царю и его семье приходилось теперь терпеть унижения и издевательства со стороны охранников и прочих «новых» людей, окружавших их. 31 июля начался путь мучеников на Голгофу: они были выселены из своего дворца и отправлены в Сибирь.

6 августа на пароходе «Русь» Царская Семья прибыла в Тобольск. «На душе так невыразимо больно за дорогую Родину, что объяснить нельзя», – эти слова Государыни из частного письма выражают душевное состояние всей семьи. Но члены ее держались бодро: их укрепляла вера, Церковь – Божественная благодать. Неопустительно они участвовали в богослужении; Царица с детьми пела на клиросе. В страданиях дух царственных мучеников возрастал и крепнул. «Путь Божий есть ежедневный крест», – выписала в свою тетрадь Царица слова св. Исаака Сирина. «Христиане должны переносить скорби и внешние и внутренние брани, чтобы, принимая удары на себя, побеждать терпением. Таков путь христианства», – по этой другой ее выписке (из св. Марка Великого) можно догадаться о самом сокровенном внутреннем делании страдальцев.

Накануне Пасхи 1918 года Царскую Семью разлучили. Из Москвы приехал от большевиков комиссар, который объявил Государю, что его увозят. Государыня решила сопровождать мужа; нравственные муки ее возросли до предела, т.к. ей пришлось расстаться при этом с больным Царевичем. С родителями поехала и Царевна Мария... Для всей семьи расставание было душевной пыткой.

Царская чета была задержана большевиками в Екатеринбурге. В начале мая сюда прибыли остальные члены семьи вместе с несколькими преданными слугами. Жить мученикам оставалось два с половиной месяца. Издевательства над ними стали еще изощреннее; но даже из озверевших охранников кое-кто внутренне склонился перед их христианскими кротостью и смирением.

В ночь на 17 июля произошло величайшее преступление: невинные, святые люди вместе с Божиим помазанником были зверски убиты. За три дня до злодеяния для Царской Семьи было совершенно богослужение. Когда запели молитву «Со святыми упокой...» мученики все как один неожиданно стали на колени. В тот день, по свидетельству очевидцев, они выглядели как-то необычно угнетенно. Словно предчувствуя близкий конец, они пропели погребальную песнь над самими собой... Роковой ночью за ними пришли, сказав, что их вывозят из города. Вместо того они были сведены в подвал; здесь стояло несколько стульев, и Государь с Наследником на руках сел посередине.

Кроме Царской Семьи, тут находились доктор Е. Боткин и слуги. Ждали знака к отъезду, но вместо того в подвал вошел комиссар в сопровождении солдат. Комиссар – его фамилия была Юровский – объявил о предстоящем расстреле. Государыня успела перекреститься; она была убита сразу, одновременно с Государем. Царевич Алексей и Царевна Анастасия мучились дольше всех; первая пуля не принесла им смерти, и солдаты добили их ударами штыков. Погибли также доктор и трое слуг, по любви разделившие участь Царской Семьи. Святотатственное убийство это не было частным преступлением политического переворота: это был грех общий. До сих пор на России лежит тяжесть греха цареубийства.

Государь Николай II и его семья были носителями идеалов Святой Руси, идеалов Православия. В отличие от многих людей той эпохи – христиан лишь по имени – они принимали Православие всерьез. Они были Божиими избранниками, а потому людьми не от мира сего; в тогдашнем высшем обществе они были чужими. Истинные христиане, в мире они были гонимы; скорбный их путь был увенчан мученичеством. Ныне в сонме других русских угодников они предстоят Христу в молитве за Россию.